Во имя Аллаха, Всемилостивого, Всемилосердного

Конечно, нижеизложенное - это только версия. Версия, целью которой является не переубедить в чем-либо последователей определенного учения, а попытаться дать объяснение точке зрения Корана, которая, в отношении факта распятия Иисуса Христа, существенно отличается от канонической библейской.

Вопрос о распятии Иисуса (хазрата Исы, да будет над ним мир), как выясняется, может быть решен чисто лингвистически, причем полностью в соответствии с духом Священного Корана, который гласит, что «и не убили они его, и не распяли, но, однако, шуббиха лахум». Здесь мы специально выделили арабское выражение шуббиха лахум, поскольку перевести его можно разными способами. Самый распространенный - «показалось им», и обычно в русских переводах Корана применяется именно этот оборот. Но что если попробовать перевести это выражение как «представилось им нечто подобное этому»? Чисто грамматически пассивный залог предусматривает и такой вариант перевода. В таком случае, мы должны разобраться с тем, что именно могло «представиться» иудейским священникам или римским солдатам на Голгофе в тот роковой день?

Изначально стоит оговориться, что мы в данном исследовании вопроса отойдем от нестандартной трактовки иракского аятоллы Чирри, предполагающего, что Иисус все-таки был на кресте, но не был распят в том смысле, что не умер на Голгофе, а исцелился от ран. Подобная же трактовка принимается и последователями Мирзы Гуляма Ахмада, образовавшими собственную секту на почве мусульманского учения. Все, излагаемое нами в дальнейшем, будет направлено на подтверждение классической версии, отстаивающей гипотезу о чудесном спасении Иисуса (мир ему).

Прочтение книги Кристофера Найта и Роберта Ломаса «Последний мессия» натолкнуло на определенные размышления, которые будут взяты за основу приводимых ниже рассуждений, однако, как показало дальнейшее углубление в исторические источники, версия упомянутых двух авторов не нова и использовалась уже в средние века (не исключено, что под влиянием Ислама). Пока что для нашей теории не столь важно, кто первым обратил внимание на специфику новозаветных имен, главное, что это - факты чисто лингвистические, и любой желающий может без труда проверить самостоятельно их достоверность, не прибегая к большому количеству литературы. Итак, обо всем по порядку.

Следуя за сюжетом четырех канонических Евангелий, мы видим, что после ареста Иисуса и его допроса римским прокуратором Пилатом Понтийским, симпатии прокуратора склонились на сторону обвиняемого. Более того, жена прокуратора (исторические источники приводят ее имя - Клавдия) также видела сон, предвещавший бедствия в том случае, если «человеку сему» (т.е., Иисусу) будет причинен вред. Клавдия уговаривает супруга всеми средствами содействовать если не оправданию, то спасению Иисуса. Существует версия, что на тот момент она уже была тайной христианкой, но даже если речь идет о простых человеческих симпатиях, это не меняет кардинально сути вопроса.

Несмотря на старания прокуратора, иудейский религиозный суд - синедрион - выносит Иисусу смертный приговор, поэтому единственным шансом спасти его остается помилование по случаю наступающего праздника Пасхи. Римский прокуратор Понтий Пилат предлагает народу помиловать одного из двух осужденных - разбойника Варавву или Иисуса, который после побоев имел весьма неприглядный вид и должен был, по расчету Пилата, вызвать сочувствие народа. Однако, как сообщают канонические евангельские тексты, жестокосердный народ не только уверенно кричал «распни его» (т.е. Иисуса), но еще и находились в толпе такие, кто самодовольно кричал о том, что «кровь его на нас и на детях наших». Согласно евангельскому сюжету, ситуация для Пилата оказалась безвыходной. Будучи не в силах идти наперекор закону, установленному римским цезарем, он оказывается вынужден подтвердить смертный приговор, вынесенный Иисусу, при этом сам совершает ритуальное омовение рук на глазах всего народа, демонстрируя, что он неповинен в крови осужденного. Распятием на Голгофе заканчивается мученический путь библейского Христа. Но возможна ли другая версия? Какие факты способны подтвердить то, что говорится в Коране о чудесном спасении Иисуса?

Прежде всего, обращает на себя внимание таинственная личность разбойника Вараввы, более нигде в Библии не упоминающаяся, однако, весьма и весьма примечательная. Дело в том, что на древнееврейском (и, в частности, Найт и Ломас тоже справедливо подмечают этот факт) Варавва - это не имя собственное, а титул, который переводится как «сын Отца», причем в русском переводе слово Отца мы пишем с прописной буквы не случайно, ибо под ним имеется в виду Отец Небесный - наш Всевышний Создатель. То есть, Варавва в переводе есть ни много, ни мало, как Сын Божий, или Мессия. Вообще для Иудеи времен Иисуса мессианские настроения были вполне характерны, а обращение к Богу как к Отцу - вполне естественным. История показывает, что  проповедь Иисуса, в которой он говорит о себе как о Сыне Божием (т.е., Мессии) не является в этом смысле чем-то из ряда вон выходящим, за тем, естественно, исключением, что мы, также как и христиане, верим в то, что Иисус был истинным Мессией, а остальные, претендовавшие на этот статус - ложными.

В это же самое время в провинции Иудея, находящейся под римской оккупацией, все большую популярность набирает движение зелотов - религиозных фанатиков, ожидавших установления власти кровавого «мессии», который силой террора установит правление иудейского закона. Соответственно, их предводитель (которого по праву можно именовать разбойником) также носил титул Сына Божиего - Вараввы. Для наглядности можно привести пример современных ваххабитских бандформирований на Кавказе, активно стремящихся насильственным путем установить шариатское правление под руководством амира, т.е. - амират. Таким образом, характер личности «разбойника Вараввы» начинает постепенно проясняться, равно как и симпатии в отношении него со стороны священников и народа, которым во многом была не близка и не понятна мирная проповедь Христа, не отвечавшая их реваншистским настроениям.

Но все это ничего не говорит нам о собственном имени Вараввы - как же его звали на самом деле? К. Найт и Р. Ломас утверждают, что современная историческая наука на основании первоисточников установила, что имя Вараввы также было... Иисус! Дабы не выглядеть совершенно субъективными в нашей оценке, обратимся, например, к современному арабскому переводу Библии, изданному в Ливане и распространяемому, в частности, Библейским обществом в Москве. На основании последних уточнений текст перевода называет имя собственное Вараввы - Иисус, по арабски - Йасу' - в точности как Иисус Христос, а не, например, Йашу' - как ветхозаветный Иисус Навин. Вот этот факт уже создает удивительную картину.

На суд народа (после суда Синедриона) представляются два кандидата на помилование. Оба называют себя мессиями. Оба называют себя сынами Божиими (Варавва, или, по-древнееврейски, Бар-Абба). Оба носят при этом собственное имя Иисус. И оба - с большой долей вероятности - имеют схожую внешность, нося традиционную еврейскую одежду, традиционную бороду и усы, закрывающие большую часть лица, и будучи практически одногодками. Последнее утверждение - предположительно, но вероятно, поскольку «предводителем разбойников» в секте зелотов мог быть скорее молодой человек, полный сил и готовый подать другим пример. Принимая во внимание тот факт, что зелоты делали ставку не на проповедь и увещевания, а на насильственные действия, трудно ожидать, что ими руководил старик-мыслитель. Нет, скорее это место занимал воинственный практик. Итак, мы имеем двух похожих друг на друга людей, практически как две капли воды. Сходство усугубляется еще и тем, что оба, очевидно, были побиты перед судом, во всяком случае, в отношении Иисуса этот факт подтверждается самой Библией.

Кстати, по ходу дела, возникает вопрос: а для чего Понтий Пилат побил Иисуса перед судом? Действительно ли, чтобы пробудить сочувствие народа, как об этом гласит официальная церковная версия? Вспомним, что время жизни Иисуса - это далеко на самый гуманный век. По всей территории Империи совершаются массовые казни, порой - самым изощренным способом. Люди попросту привыкли к тому, что за государственную измену искоренялись целые семьи, включая малолетних детей - и все это делалось показательным и изощренным способом - так неужели можно легко поверить в то, что Понтий Пилат надеялся смягчить гнев разъяренной толпы видом синяков и ссадин Иисуса? Неужели Пилат оказался столь наивен, понимая, что симпатии народа - на стороне Вараввы-разбойника, призывавшего прямыми действиями сбросить римское ярмо, и, сколько бы человеческого сочувствия ни вызывал вид Иисуса, все равно из двоих осужденных пришлось бы выбирать кого-то одного, и мирный пророк Иисус имел в этом состязании минимальные шансы? А может быть, все гораздо проще, и единственной целью проницательного Пилата было придать как можно большее сходство Иисусу со вторым осужденным?

В таком случае картина становится связной и объяснимой, хотя исторических доказательств этому спустя 2000 лет и не найти. Тем не менее, вполне понятно, почему Пилат вывел перед толпой (очевидно, на значительном растоянии, чтобы сторонники той или иной партии не поспособствовали побегу осужденного) двоих похожих друг на друга людей, с одинаковыми прозвищами и идентичными собственными именами!

«Кого отпустить мне для вас (по случаю Пасхи)», вопрошает Пилат, «Иисуса или Варавву?» - и действительно непонятно: какого Иисуса и какого Варавву он имеет в виду? Собственно, в свете вышеизложенного не совсем ясно, какого Варавву требует отпустить сам народ. Впрочем, это не столь важно. Даже если в народной среде и устоялись сандарты обращения (например, Машиах - в адрес Иисуса Христа, Варавва - в адрес Иисуса-зелота, хотя в это и трудно поверить, учитывая специфику языка и сравнительно недолгий период Иисусовой проповеди), в любом случае, у Пилата оставалась отговорка: требование народа было неверно им понято, в конце концов, не так легко урожденному римлянину разобраться в тонкостях иудейских имен. Таких случаев история знает немало.

Правда, остается один существенный фактор - Синедрион, которому было предельно ясно, какого именно проповедника и за что он приговаривает к смерти. Однако, последующие события проясняют для нас и этот нюанс. Вернемся к последовательной хронологии.

Иисус (Варавва? Христос?) получает подтверждение смертного приговора и немедленно отправляется на Голгофу на распятие. Времени для приведения в исполнение приговора остается совсем немного: после захода солнца, по понятиям иудеев, начинается новый день, Пасха, в которую не дозволяется оставлять приговоренных висящими на дереве. Процессия отправляется к месту казни, и тут Христа как будто (как будто ли?) подменили.

Апокрифические евангелия (в частности - получившее широкую известность благодаря публикации в мусульманском мире евангелие от Варнаввы) говорят о том, что тот, кто шел на голгофский крест, постоянно твердил, что произошла какая-то ошибка, что он - совсем не тот, кто должен быть на его месте. Но и текстов канонических Евангелий нам вполне достаточно, чтобы понять, что имела место некая нестыковка. Так, Иисус в ночь перед арестом молится Богу и смиряется перед Его волей. Он молит о том, чтобы «миновала его чаша сия», но при этом утверждает: «да будет не моя воля, а Твоя». И вдруг, уже будучи на кресте, Иисус не обнаруживает и тени этого смирения, восклицая: «Элои, Элои, лама савахфани?» - «Господи, Господи, почто Ты меня оставил?». На эту странность обращали внимание и христианские богословы, однако, объясняли ее двойственностью человеческой природы. А что если предположить, что на кресте тогда пребывал совсем другой человек? Что если Иисуса не «как будто», а на самом деле подменили, позволив ему скрыться и отправив на казнь разбойника Варавву с таким же именем и похожей внешностью? Не так уж невероятно, учитывая, что римский прокуратор, олицетворявший в провинции верховную имперскую власть, стремился именно к этому: спасти Иисуса всеми доступными средствами.

И здесь мы как раз сталкиваемся с фактором Синедриона. Иудейский религиозный суд, конечно, мог направить к месту казни своих наблюдателей, однако, это мало что могло дать: приговор приводился в исполнение на значительном расстоянии, зрители были отгорожены от осужденных плотным кольцом оцепления во избежание, как бы мы сейчас сказали, неожиданных эксцессов. Поэтому логично предположить, что Синедрион, не удовлетворившись устным заявлением римского прокуратора, потребовал бы тело для опознания. Однако, тело осужденного в тот же вечер чудесным образом исчезает (выкрано по приказу того же прокуратора? - кто знает?), что порождает легенду о чудесном воскрешении Иисуса. Могло ли такое быть организовано заведомо? Бесспорно, и в подтверждение этой версии говорит факт встречи учеников с Иисусом (Иисусом ли?) после воскресения на пути в Эммаус. Данный евангельский эпизод вообще противоречит всем представлениям о нетелесном воскресении Христа: напротив, Учитель явился своим ученикам в плотском, материальном теле, но при этом они почему-то перестали его узнавать, и апостолу Фоме, чтобы убедиться, что перед ним - именно их наставник, пришлось даже вложить персты в его раны (отсюда - и русская пословица: «Фома неверующий»). В общем, обстоятельства воскресения Иисуса согласно Евангелиям - более чем странные. А если взять концовку всех четырех канонических евангелий, описывающую обстоятельства обнаружения святыми женами вскрытия могилы и отсутствия в ней тела, мы находим массу противоречий (относительно времени, места и количества участников), что не может не привести нас к единственно логичному выводу: никто из евангелистов не был не только непосредственным участником этого события, но даже, выражаясь современным языком, не собрал свидетельские показания из первых уст.

А что же стало с помилованным разбойником Вараввой? История об этом умалчивает, он словно растворился, хотя этого трудно было ожидать от религиозного фанатика, посвятившего жизнь террористической деятельности. Более того, его чудесное помилование должно было убедить его самого, а через него - и его последователей, в собственной безнаказанности, а значит - и богоизбранности. Даже перед лицом смерти Бог спас его, продемонстрировав значительность той миссии, ради которой он был избран! Если в рядах последователей Иисуса царили паника и смятение (Мессию казнили - как такое может быть?), то в рядах сторонников Варнаввы должен был наблюдаться новый прилив вдохновения (даже если их учитель и вынужден был на первое время где-то затаиться). Но ничего подобного мы не наблюдаем. Напротив, движение зелотов постепенно сходит на нет, о Варнавве более мы не встречаем никаких упоминаний, а Христианство тем временем ширится и завоевывает все новые сердца и души людей, приобретая масштабы мировой религии. С проповедью апостола Павла в Риме (требующей отдельного исследования) в лоно религии Христа приходят не только угнетенные рабы, но и самые знатные патриции, и даже христианские погромы, устроенные императором Нероном, не могут помешать этой миссии. Процесс становится необратимым, религия Истины строит новые церкви в Римской империи и за ее пределами, и при этом...

Обратите внимание: вопреки сюжету известного романа Генрика Сенкевича, ни одна христианская церковь не проповедует Христа, распятого за людские грехи. Проповедуют Христа - Мессию. Проповедуют Христа - Саошьянта, который должен родиться от Непорочной Девы, как предсказывают древние писания последователей Митры. Проповедуют принципы человеколюбия, высказывают разные версии о распятии Христа и его чудесном спасении, но при этом предание о распятии на Голгофе нигде не является краеугольным камнем христианского учения. Более того, вплоть до Никейского собора (4 век христианской эры) наряду с нынешними каноническими евангелиями (признанными таковыми на том самом Соборе, будучи отобраны после длительных дискуссий, доходящих до рукоприкладства) бытовали и другие Евангелия, впоследствии ставшие считаться апокрифическими. В них говорилось и о спасении Иисуса, и о том, что он проповедовал строгое единобожие (например, уже упоминавшееся нами Евангелие от Варнаввы, бывшее каноническим в Александрийской церкви). Кстати, к вопросу о рукоприкладстве: именно александрийский епископ Арий, проповедовавший монотеизм и версию чудесного спасения Христа (согласно евангелию от Варнаввы, вместо него был распят Иуда, чудесным образом преобразившийся и ставший внешне неотличим от Иисуса), получил пощечину от епископа Николая (известного, как Святой Николай, или Николай Чудотворец) на том самом Никейском соборе, поскольку последний отстаивал догмат о Троице, богочеловеческой природе Христа и его принесении в жертву за грехи людей путем распятия на Голгофе. Все эти постулаты вошли в христианский Никейский символ веры, а о представлениях арианства можно прочесть, например, в разделе об «арианской ереси» в современном православном катехизисе.

Таким образом, отдавая должное романисту Сенкевичу (удостоенному за роман «Камо грядеши» Нобелевской премии по литературе, и вполне заслуженно: книга заставляет читателя до слез сопереживать страданиям главных героев), мы вынуждены признать: история не имеет с художественным вымыслом ничего общего, и вплоть до четвертого столетия после рождения Христа, большинство христиан не были едины в вопросе о Распятии. Да и после Никейского собора не все приняли каноническую точку зрения. Так, например, в Иране христианские церкви открыто проповедовали явление нового пророка после Иисуса, и, согласно преданию, именно престарелый епископ направил своего ученика Салмана (впоследствии известного как Салман Аль-Фарси) в Аравию, где тот и стал одним из ближайших соратников Пророка Ислама Мухаммада (С). А повстречавшийся Пророку (С) еще в юности, в период занятия караванной торговлей, несторианский монах в Сирии, предвидевший его великую миссию (по преданию, его имя было Бухейра)? Разве эти факты не свидетельствуют о том, что христианские догматы еще к 7 столетию после рождества Христова трактовались неоднозначно? В том числе и в Аравии, на родине Пророка (С), где христианство было довольно популярно, Варака бин Науфаль, кузен Хадиджи, первой жены Посланника Аллаха (С), переводивший библейские тексты на арабский язык, признал в своем родственнике нового  Пророка, а вслед за ним - практически все христиане полуострова легко и добровольно вошли в лоно Ислама.

И их при этом не смутили коранические строки о том, что иудеи «не убили Христа и не распяли», но «им было представлено нечто подобное этому». Представлено кем? Пилатом Понтийским? Почему бы и нет? Что именно «подобное этому» было представлено? Имитация казни Иисуса, с распятием подставного лица, как две капли воды подобного ему внешне? Опять-таки, нет никаких логических возражений против состоятельности такой версии, известной, кстати, еще со Средних веков.

Оговорюсь еще раз: нашей целью не является оспаривание какого бы то ни было учения. Поэтому целенаправленно мы не станем опровергать логическую состоятельность альтернативных истолкований. Нашей целью было продемонстрировать лишь тот факт, что коранический аят, до сих пор считаемый многими мусульманами одним из самых туманных, на самом деле, вполне логичен и обоснован в толковании. Версия чудесного спасения Иисуса выглядит в его свете вполне приемлемой интерпретацией, которая, кстати, не подрывает основ и самого христианства, если принимать во внимание первые пять-шесть столетий его существования.

В любом случае, в конце концов, вопросы религии - это прежде всего вопросы веры, связанные с чистотой помыслов и искренностью намерения. Эти главные постулаты любой религии остаются незыблемыми и неоспоримыми, а сопутствующие им чудеса и исторические события, служащие делу укрепления веры и ее поддержания, остаются лишь формой - и об этом всегда необходимо помнить. Однако, если есть возможность показать, что форма нашей религии - красива и логична, мы пользуемся такой возможностью, и, не настаивая на абсолютной истинности предлагаемой нами версии, предоставляем читателям делать самостоятельные выводы, ведь только свободное размышление рождает искренность убеждений.

Тарас Черниенко,
Иран, Тегеран,
13-14 февраля 2010 г.